Главная страница


Книги:

В.П.Осипов, Курс общего учения о душевных болезнях (1923)


XXII. Бредовые идеи

Бредовые идеи. Свойства бредовых идей: их неисправимость и сравнительное постоянство. Оценка терминов "бредовой" и "нелепой" идеи. Суб'ективная реальность и достоверность бредовых идей. Разновидности бредовых идей по содержанию. Условия возникновения и развития бредовых идей, Источники бредовых идей. Первичные и вторичные бредовые идеи. Их острое и хроническое развитие. Стойкость бредовых идей. Аутохтонные идеи Wernicke. Сверхценные идеи. Бред. Разновидности бреда. Терминологический анахронизм. Происхождение первичного, систематизированного бреда. Влияние аффектов на содержание и характер бреда; связь бреда с болезненным процессом; происхождение содержания бреда. Бредовые неологизмы. Об'ективные признаки бреда. Примеры.

Мышление душевно-здорового человека протекает соответственно определенным законам, установленным на основании изучения психической жизни и выраженным в психологии и логике. Правильное, нормальное мышление находится в соответствии с этими законами, результаты его представляются логичными и понятными. Патологическая душевная жизнь включает целый ряд таких факторов, которые существенным образом влияют на течение ее процессов, вследствие чего страдают как отдельные элементы душевной жизни, так и мышление. В результате у душевно-больных возникают такие восприятия, представления, идеи, суждения и выводы, правильность которых для душевно-здоровых людей представляется сомнительной и даже совершенно неприемлемой. Неправильные и ложные идеи и суждения, обусловленные патологическими причинами, носят название бредовых идей и суждений, а совокупность бредовых идей называется бредом.

По мнению Анфимова 425), слово "бред" происходит от глагола "бреду", который означает "иду неуверенно"; если это мнение правильно, то очевидно, характер неуверенности походки, неясно выраженной цели у бредущего или бродящего человека, нередко блуждающего или даже заблудившегося, направляемого иногда случайными и обманчивыми влияниями, принятием термина "бред" остроумно перенесено на характеристику душевной деятельности в условиях ее болезненного состояния.

Бредовые идеи обозначаются также термином нелепых идей, и это выражение нельзя не признать довольно удачным, однако, следует при пользовании этим обозначением иметь в виду, что болезненные искажения и заблуждения человеческой мысли не всегда бывают нелепыми или, по крайней мере, явно нелепыми, что нелепость их иногда приходится устанавливать и доказывать. Кроме того, и навязчивые идеи, которые следует отличать от бредовых, могут в некоторых случаях носить нелепый характер.

Человек не есть машина, приспособленная к работе в одном определенном направлении; вполне естественно, что его психический аппарат находится под влиянием весьма разнообразных постоянных и случайных условий; поэтому, и в связи с самым качеством этого аппарата и у нормальных людей нередко наблюдаются неправильные и неверные мысли, суждения и выводы; однако, такие неправильные мысли и суждения не могут рассматриваться, как бредовые; они являются лишь ошибками мышления, заблуждениями, и при надлежащем раз'яснении легко исправляются; между тем, бредовые идеи, являясь последствием патологической душевной деятельности, результатом болезненного творчества, а не просто ошибок и заблуждений, не могут быть исправлены и уничтожены посредством раз'яснений и убеждений; такая неисправимость бредовых идей, обусловленная отсутствием и даже невозможностью критического отношения к ним со стороны больного, представляется одним из самых существенных их свойств; отсутствие критического отношения к бредовым идеям отличает их от навязчивых идей и представлений; больные убеждены в правильности своих бредовых идей и в этом отношении исполнены веры в свою непогрешимость. Другое существенное свойство бредовых идей, также отличающее их от навязчивых, заключается в их сравнительном постоянстве; правда, это постоянство лишь относительное, бредовые идеи могут колебаться в своем развитии и течении, как и другие болезненные явления вообще, но могут также отличаться необычайным постоянством, принимая хроническое течение, представляясь как бы зафиксированными; во всяком случае, бредовым идеям не свойственно припадочное, пароксизмальное течение, присущее навязчивым идеям и столь для них характерное.

Отдавая предпочтение термину "бредовой" идеи перед термином "нелепой", я отметил, что нелепость бредовых идей является понятием относительным, что бывают бредовые идеи, нелепость которых определяется сразу, при каких бы условиях больной их не высказывал; другие бредовые идеи по своему выражению ничего нелепого в себе не содержат, но будучи продуктом болезненного творчества, ложными и неправильными по существу, признаются бредовыми.

Так, больная заявляет, что у нее в животе, в области левого подреберья, находится женщина, голос которой она слышит; эту женщину поколотили на улице, после чего она превратилась в рябчика, которого больная "грешно" с'ела, т. е., в постный день; проглоченный ею рябчик снова превратился в женщину, которая и сидит в ней, произнося время от временя слово "грешно". Бредовые идеи, высказываемые больной, бесспорно принадлежат к нелепым идеям.

Больной высказывает идею, что у него имеется капитал в сто тысяч рублей, которого у него в действительности нет; или больной заявляет, что один из близких его родственников относится к нему враждебно и устраивает ему разные неприятности, чего на самом деле нет. Ни та, ни другая идея не представляется нелепой по своему содержанию, но обе они ложны, не соответствуют действительности, являются выражением патологической душевной деятельности больных и потому должны рассматриваться, как бредовые идеи.

Содержание бредовых идей, как и всяких других идей, черпается из явлений нашего внутреннего и внешнего мира, т. е., из явлений физической и душевной жизни и из мира окружающей действительности. При нормальной душевной деятельности явления внутреннего и внешнего мира принимаются действительно существующими, реальными; свойство реальности придается нами и процессам психическим, мы оцениваем наши мысли, как действительно существующие. Эта оценка, присущая здоровым людям, сохраняется и при патологических процессах, приводящих к развитию бредовых явлений; больные ассоциативные процессы дают менее благоприятные условия для критики, чем здоровые; отсюда проистекает твердое убеждение больных в правильности их бредового миросозерцания, вера в его несомненность, безусловная уверенность в его соответствии с действительностью, в его реальном характере. Это убеждение в реальности бредовых идей также представляется одним из их существенных признаков; бредовые идеи суб'ективно достоверные идеи*).

Содержание бредовых идей, имея своим материалом явления внутреннего и внешнего мира, бесконечно разнообразно, и перечислять возможные бредовые идеи было бы крайне неблагодарной задачей. Разновидностей и оттенков бредовых идей также много. Однако, в связи с характером болезненного процесса бредовые идеи по своему общему содержанию и форме повторяются, и так как их характер имеет значение для симптоматики душевных заболеваний, то с их разновидностями необходимо познакомиться.

Различают бредовые идеи собственного могущества и величия: при этом больной высказывает мысли, соответствующие этим понятиям; он - великий человек, выдающийся писатель, талантливый полководец, мировой гений, царь, бог и даже выше бога; он не только миллионер, но даже миллиардер, ему все подвластно, он все может; он беседует с богом, ездит на планеты, облетает на аэроплане земной шар; доходы его неисчислимы, он получает их отовсюду, его физическая сила неизмерима. Один больной крестьянин высказывал идею, что он очень богат, так как рожь на его земле родится этажами.

Бредовые идеи собственного ничтожества, самоунижения, самообвинения, греховности, разорения: больной - ничтожный человек, плохой, отвратительный, великий преступник и грешник, через него гибнут не только его близкие, но и все, приходящие с ним в соприкосновение; он совершенно запутал свои дела, он разорен, он нищий; его должны судить и приговорить к ужасной казни, к четвертованию; все гибнет через него.

Бредовые идеи отрицания или нигилистические: все разрушено, все погибло, ничего не осталось; самого больного не существует, он ходячий труп, людей нет, животных нет, мира нет.

Бредовые идеи, содержание которых составляют различные изменения, происходящие в органах тела, называются ипохондрическими идеями: больные заявляют, что их внутренности портятся, гниют, усыхают; пища вместо желудка просто проваливается в живот, там же накапливается моча и кал, все это гниет и отравляет организм; мозг давно высох и перестал работать, сердце и легкия также; рост уменьшился (микроманичеокие идеи), достиг незначительных размеров; кожа и мышцы высохли; неизлечимая болезнь скоро их погубит окончательно, все их внутренности исчезли, их тело набито тяжелой, как свинец, пищевой массой, которая проходит даже в ноги; их тело наполнено спиральными пружинами, распирающими их во все стороны.

Бредовые идеи изменения или метаморфозы собственного тела: лицо больного изменилось, оно никогда не было таким неприятным, безжизненным, лишенным всякого выражения, сильно изменилось, стало другим; в главе XX упоминалось о больной, заявлявшей, что она превратилась в копченого сига, в волка; другая больная высказывала идею, что она беременна жеребенком и в доказательство этого предлагала прощупать у нее в животе голову и копытца этого жеребенка.

Бредовые идеи отношения и преследования: различные явления внешнего мира имеют непосредственное отношение к личности больного; прохожие смотрят на его особенно, при входе его в вагон трамвая переглядываются между собой, подозрительно покашливают, некоторые встают и уходят, влияют на него различными способами непосредственно и на расстоянии, отравлением, внушением, рентгеновскими лучами; птицы летят сзади него, поезда и трамваи, проходящие мимо него, увеличивают свою скорость; образовалась шайка лиц, преследующих больного различными, способами, они следят за ним неусыпно, переезжают за ним из одной местности в другую, действуют на него ядовитыми парами, ядом, добиваются его уничтожения; они всячески преследуют не только его самого, но и его жену, детей и даже всех его родственников.

Бредовые идеи изобретений и открытий, выражающиеся в изобретениях и открытиях, могущих иметь значение лишь в глазах самого больного; обыкновенно дело идет о различных приборах, имеющих крупное универсальное значение, о perpetuum mobile; при этом законы механики, с которыми больные в большинстве случаев совершенно незнакомы, не принимаются ими во внимание; иногда больными предлагаются новые математические и философские теории также болезненного происхождения.

Эротические бредовые идеи, связанные по своему содержанию с половой жизнью и с половым чувством; больными высказываются идеи о влюбленности в них различных лиц, чаще всего высокопоставленных, выдающихся артистов или артисток, художников, писателей; идеи о собственной влюбленности и о знаках внимания и взаимности со стороны об'ектов любви; сюда же относятся бредовые заявления больных о различных манипуляциях в половой области, которым они подвергаются, преимущественно по ночам, о раздражениях половых органов, изнасилованиях. Бредовые идеи супружеской ревности и неверности также принадлежат к числу эротических.

Бредовые идеи религиозного, демономанического, мистического содержания; больные заявляют о своем особом религиозном призвании и предназначении, о пророческом даре, которым они владеют, проповедуют новые вероучения; они подвергаются ряду испытаний и искушений со стороны демонов и других видов нечистой силы; они подвергаются различным сверхчувственным влияниям, телепатическим, внушению на расстоянии; идеи очарования (Бехтерев) 426); сюда же относятся бредовые идеи одержимости гадами - змеями, лягушками; идеи одержимости нечистой силой, бесами, демонами, столь распространенные в прежнее время, идеи порчи.

Какие патологические условия нарушения душевной деятельности необходимы для возникновения и развития бредовых идей? Прежде всего необходимо расстройство способности отдавать себе правильный отчет в окружающем и в процессах душевной жизни; все болезненные факторы, нарушающие эту способность, являются источником бредовых идей; отсюда следует, что для возникновения и развития бредовых идей необходимо расстройство деятельности сознания в виде болезненного извращения или помрачения сознания; при наличности изменения деятельности сознания понижается или даже утрачивается возможность критического отношения к явлениям внешнего и внутреннего мира, вследствие чего возникают неправильные и ложные восприятия, представления и суждения, которые не могут быть оценены надлежащим образом, при чем эта болезненная оценка не может быть исправлена. Другое необходимое условие заключается в наличности определенной болезненной эмоции, аффективного состояния, которое обусловливает в значительной степени направление и даже содержание бредовых идей**), предполагают, что самое существенное условие для возникновения бредовой идеи заключается в болезненном повышении интенсивности представления; однако, само по себе это условие представляется далеко недостаточным для развития бредовой идеи, так как без изменения деятельности сознания и наличности эмоции бредовая идея не возникает; не все бредовые идеи и не всегда отличаются заметной интенсивностью, а в тех случаях, где их яркость повышена, это зависит от эмоциональной окраски, дающей нередко даже направление и содержание бредовым идеям; особая яркость свойственна и навязчивым идеям, она в высокой степени характерна и для представлений и идей, связанных с физиологическими аффектами, тем не менее ни те, ни другие при обычных условиях не приобретают свойств бредовых идей; поэтому, не отрицая значения усиления интенсивности представлений для получения ими бредовых свойств вообще, нельзя не признать, что это условие может иметь лишь второстепенное значение; хотя Friedmann и подкрепляет свое положение утверждением, что нет сильного представления, которое не казалось бы реальным, но ведь и это соображение может признаваться правильным лишь при допущении наличности изменения деятельности сознания, исключающего критическое отношение к данному яркому представлению; в противном же случае яркость представления далеко не гарантирует признания его правильности.

В связи со сказанным, источники бредовых идей представляются в следующем виде: изменение деятельности сознания, выражающееся в неправильном, ложном, извращенном истолковании текущих событий; отсюда проистекают бредовые умозаключения и суждения, т. наз. бредовые идеи суждения. В некоторых случаях, проникая в сознание из несознаваемой сферы, они являются неожиданно для больного, как готовые умозаключения, откровения, принимаемые им без критики. Ускорение течения идей, не дающее возможности критического отношения к ним и лишающее больного возможности правильно их оценивать и составлять надлежащие умозаключения. Нарушение течения ассоциативных процессов, обусловленное маниакальным наплывом представлений, схизофренической и астенической бессвязностью. Слабоумие схизофренического и органического происхождения (прогрессивный паралич, артериосклеротическое, старческое слабоумие). Обманы памяти) совершенно основательно отмечает еще один, а именно, влияние примера или внушения, подействовавшего на благоприятную почву, что встречается в случаях т. наз. индуцированного или наведенного помешательства, в случаях психической заразы.

Все приведенные источники бредовых идей могут являться таковыми только при непременной наличности двух основных условий - болезненного изменения деятельности сознания и развития аффективного состояния; в большинстве случаев там, где наблюдаются указанные источники бредовых идей, бывают и оба необходимых условия, так как и перечисленные источники, будучи патологическими, развиваются в связи с нарушением деятельности сознания и эмоций; однако, по отношению к таким источникам бредовых идей, как обманы памяти, сновидения, фантазирование, патологическая лживость и расстройства чувствительности, необходимость наличности нарушения деятельности сознания и аффективного состояния должна быть особенно отмечена, так как сами по себе эти явления и патологические расстройства не обусловливают возникновения бредовых идей.

Бредовые идеи, развивающиеся в непосредственной зависимости от болезненно измененной деятельности сознания, обусловленные, напр., неправильным истолкованием окружающих явлений жизни и событий и отношения их к личности больного, бредовые идеи, являющиеся следствием болезненного фантазирования, называются первичными бредовыми идеями; бредовые идеи, проистекающие из расстройства памяти, из галлюцинаций, сновидений, расстройств чувствительности, аффектов и вообще не зависящие непосредственно от изменения деятельности сознания, как такового, называются вторичными бредовыми идеями. Некоторые авторы относят только первичные бредовые идеи к истинным, рассматривая вторичные бредовые идеи лишь как идеи, содержащие бредовые элементы, не отличающиеся, впрочем, строго от бредовых, бредоподобные, бредового характера, wahnhafte, по терминологии Jaspersa*), особенно при происхождении их из аффектов. Вместе с понижением и исчезновением аффективного состояния, лежащего в основе развития бредовых идей, и с восстановлением деятельности сознания бредовые идеи тускнеют и также исчезают.

Возникновение бредовых идей, подобно развитию душевных заболеваний, являющихся их основой, бывает острым, подострым, сравнительно медленно развивающимся, и хроническим, т. е., наступающим чрезвычайно медленно, постепенно, незаметно. Острое развитие бредовых идей наблюдается, напр., при маниакально-депрессивном психозе, подострое при dementia praecox, хроническое при парафрении и параное. В общем бредовые идеи представляются признаком более постоянным, чем навязчивые идеи, но это постоянство относительно; стойкость бредовых идей различна, различно и их постоянство; стойкие и постоянные бредовые идеи, отличающиеся хроническим течением, характеризуются старинным термином**) фиксированных идей (fixae ideae); к таким идеям принадлежат, напр., бредовые идеи параноиков (идеи отношения, преследования и др.). Однако, и эти фиксированные идеи нельзя рассматривать, как постоянные и неизменяемые во всех случаях; они также, как показали соответствующие наблюдения 428-429); с течением времени, развитием и колебанием болезненного процесса тускнеют, меняются, особенно в деталях, вытесняются новыми, а менее существенные даже и просто забываются. К фиксированным идеям нередко относят идеи, владеющие мышлением фанатиков.

Фиксированные идеи - бредовые идеи, и если они выделяются из ряда других бредовых идей, то лишь по признаку особого постоянства, их отличающего; в остальном, им присущи основные свойства бредовых идей, а именно, признание больными их реального значения и отнесения их к содержанию и результату собственной душевной жизни, в противоположность навязчивым идеям, рассматриваемым, как нечто чуждое и постороннее, не имеющее основания в реальной жизни. Прежде фиксированные идеи рассматривались, как изолированное, обособленное явление, как моносимптом, имеющий место при частичном помешательстве; со времени падения учения о мономаниях этот взгляд должен быть оставлен.

Из разновидностей бредовых идей по их психопатологическим особенностям выделяются описанные Wernicke аутохтонные или самовозникающие идеи и чрезмерно ценные, переоцениваемые больными несоответственно их значению или сверхценные идеи (uberwertige Ideen); о тех и других уже упоминалось в предшествующей главе с целью показать разницу между ними и навязчивыми идеями.

Аутохтонные идеи возникают в содержании сознания больного вдруг, неожиданно, без обычного участия ассоциативного процесса, как бы выплывая из несознаваемой сферы душевной жизни; они мощно привлекают и удерживают внимание больного, который смотрит на них, как на элемент чуждый его сознанию; сказанным аутохтонные идеи чрезвычайно сближаются с навязчивыми, отличаясь от них, по мнению Wernicke, тем, что навязчивые идеи признаются больными за принадлежащие им самим; нередко аутохтонные идеи, раздражающим образом действуя на больного, расстраивают ход его мышления и переносятся вследствие этого крайне мучительно, даже более мучительно, чем физические ощущения и боли; почти всегда больные заявляют, что эти мысли им "внушены, сфабрикованы"? кем и как - об'ясняется различно, нередко в связи с содержанием идей, то они внушаются богом, то дьяволом, то преследующими больного лицами, для чего иногда изобретаются особые способы**). Нельзя не видеть также значительного сходства аутохтонных идей с навязчивыми, развивающимися в измененном состоянии сознания, вследствие чего их критическая оценка страдает, ограничиваясь только признанием чуждости их содержания; сходство тех и других идей увеличивается еще тем, что, подобно навязчивым идеям, аутохтонные идеи не владеют больным все время ровно, а то усиливаются, то ослабевают, то затихают на время, т. е., протекают припадочно, что для навязчивых идей считается особенно характерным.

Чрезмерно оцениваемые или сверхценные идеи достаточно близки навязчивым и аутохтонным идеям, так что не всегда удается резко разграничить одни от других; от аутохтонных они отличаются тем, что им совершенно неприсущ элемент чуждости, больные смотрят на них, как на выражение их собственного мышления и личности; тем не менее они переживаются мучительно, и больные жалуются, что не могут думать ни о чем другом. От навязчивых представлений сверхценные идеи отличаются отсутствием элемента навязчивости и своим содержанием, которое не признается бессмысленным, как это нередко бывает при навязчивых идеях. По всей вероятности, происхождение сверхценных идей находится в связи с воспоминаниями о каких-либо переживаниях, соединенных с сильно выраженными аффективными состояниями; впрочем, патологические условия могут сами приводить к аффективному переживанию и чрезмерной оценке событий, которые в действительности переживались с гораздо меньшим напряжением эмоции***). Сверхценные идеи находятся в тесной зависимости от аффективного состояния, исчезая вместе с его падением и, как бредовые идеи, сопровождаются уверенностью больного в их реальном Характере; ассоциативная задержка способствует их возникновению, вследствие чего они легко развиваются в депрессивных состояниях.

Для примера привожу следующий отрывок из истории болезни, основанный отчасти на записи самой больной: М., 25 лет, девица; отец алкоголик, женился 35 лет, умер от чахотки 62 лет; мать страдала бессонницей; имела 7 человек детей, больная - пятая. Сама больная в период развития организма страдала тоской, бессонницей, ее мучили навязчивые идеи религиозного характера; в 16 лет перенесла дифтерит и скарлатину, 22-х лет суставной ревматизм. Анемичная и недостаточно упитанная особа. В течение нескольких недель ухаживала за умиравшей теткой, проводила ночи без сна, сильно утомилась; после смерти тетки, последовавшей 23 июля, она отдохнула и чувствовала себя удовлетворительно; в конце сентября почувствовала себя плохо, появилась тоска, бессонница, слезы, тяжелые мысли, пришлось обратиться к врачебной помощи; в октябре должна была прекратить свою службу. Обратилась за врачебной помощью 18 ноября и была помещена в лечебное заведение, откуда в начале февраля выписалась, еще будучи больной. Во время болезни высказывала следующие идеи, к которым относилась без критики, придавая им качество реальной действительности: 1) она жестоко обидела тетку перед смертью, высказав, что ей очень тяжело и надоело за ней ухаживать, что она запуталась в денежном отношении; она довела тетку до слез, пожелав ей смерти; 2) она причинила тетке мучительную болезнь (воспаление кишек), накормив ее различным сырьем и испорченной простоквашей в то время, когда у нее был запор; 3) от страха она потеряла голову и не исполнила всех предписаний врача, не пригласила вовремя врача вторично, почти не питала больную, бегала по больницам, напугала тетю, слушалась глупых советов старух; когда пригласила второго врача, было уже поздно, - только мучила человека, когда он умирал; на целый день продлила мучения больной, позволив врачу впрыснуть ей камфору; вообще, замучила больную; 4) была жестокой и преступно медлительной в действиях. Своими бредовыми идеями больная индуцировала свою сестру. Через некоторое время мучившие больную идеи вместе с уменьшением аффективного состояния начали затихать, она была помещена в одну из санаторий, где скоро поправилась. Из разговора с выздоровевшей М. выяснилось, что ее болезненные идеи имели фактическое основание, но ее поведение около умирающей тетки не соответствовало той оценке, которая ему давалась в паталогическом состоянии.

Обыкновенно бредовые идеи у душевно-больных не встречаются изолированно; они входят в мышление больного, как элемент этого мышления, оказывающий влияние на его направление, содержание и течение; они связываются между собою, являясь основанием для дальнейших болезненных суждений и умозаключений; больное мышление, обусловливающее бредовые идеи и связанное с ними, называется бредовым мышлением, а результат бредового мышления, выражающийся в совокупности бредовых идей, носит название бреда (delire, Wahn). Необходимое условие для образования бреда заключается в сохранении больным хотя некоторой способности к мышлению*), к развитию ассоциативных процессов; понятно поэтому, что бреда не возникает при отсутствии или ничтожном развитии сочетательных процессов, напр., у идиотов и тупоумных, равно как при падении и утрате этой способности вместе с наступлением и развитием слабоумия бред тускнеет, распадается и исчезает; слабоумие не принадлежит к числу условий, способствующих развитию и распространению бреда; такое распадение и исчезновение бреда по мере наростания слабоумия больного наблюдается особенно при dementia prаесох, при прогрессивном параличе помешанных, при артериосклеротических и старческих психозах.

Слагаясь из первичных или вторичных бредовых идей, бред также носит соответствующий характер, чаще, однако, характер бреда бывает смешанным, с преобладанием тех или иных идей.

В связи с состоянием деятельности сознания и правильностью течения ассоциативных процессов бред бывает связным или бессвязным; естественно, что бред, развивающийся при маниакальной, схизофренической или астенической бессвязности, будет также бессвязным, более или менее отрывочным; при душевных заболеваниях с выраженным слабоумием также не может наблюдаться связного бреда; там, где настроение больных изменчиво и внимание рассеяно, как это бывает, напр., при маниакальном возбуждении маниакально-депрессивного психоза или прогрессивного паралича помешанных, конечно, не может развиться стойкого и связного бреда; в тех же случаях душевных заболеваний, в которых сознание сохраняется ясным и ассоциативные процессы со стороны внешней формально протекают удовлетворительно, развивается связный бред; такой бред характеризует параноидные, парафренические и особенно параноические формы душевных болезней. Так как между отдельными бредовыми идеями и частями бреда при наличности ясного сознания и сохранения формальной стороны ассоциативного процесса и памяти {устанавливается прочная связь, то бред, развивающийся при этих условиях, бывает не только связным, но также стойким и более или менее стройным или систематизированным. По мере развития болезни бредовая система также развивается, достигает более или менее пышного расцвета, отливаясь в стойкие и прочные формы; по выражению Бал и некого, бред кристаллизируется. Конечно, кристаллизацию бреда нельзя понимать, как систему бреда, вылившуюся в совершенно неизменяемую форму; главные основы бредового содержания сохраняют обычно свою прочность, детали же нередко меняются, могут меняться даже некоторые более существенные части бредовой системы; сюда относится то, что было сказано по поводу изменяемости первичных бредовых идей; раз самые идеи и их взаимоотношения могут меняться, конечно, может изменяться и самая бредовая система, возникшая, как результат болезненного сочетания бредовых идей.

В зависимости от преобладающего содержания и характера бредовых идей, получает свою характеристику и бред в его целом; так, говорят о бреде величия, самоунижения, самообвинения, греховности, бреде отрицания или нигилистическом, ипохондрическом, собственной метаморфозы (метаболический бред), отношения и преследования, изобретений и открытий, сутяжном, эротическом, религиозном, демономаническом, мистическом, о бреде очарования, одержимости и др.; нет надобности перечислять все возможные разновидности содержания бреда, здесь указаны лишь более распространенные и чаще встречающиеся, психиатрическая практика сама показывает, какими названиями может быть лучше передано содержание бреда в отдельных случаях.

Еще до настоящего времени для обозначения бредового содержания удержался старинный термин "мания" с присоединением определения, характеризующего бред; так, говорят о mania grandiosa или мании величия, mania persecutoria, inventoria, erotica, religiosa - мании преследования, изобретений, эротомании, религиозной, daemonomania - демономании и др. Эта терминология ведет свое начало еще от времен Pinel'я и Esquirol'я, от времени симптоматических классификаций душевных болезней и учения о мономаниях; со времени развития других основ классификации и падения учения о мономаниях, изощренное изобретение новых терминов в значительной степени утратило свое значение; кроме того, самый термин "мания" утратил свое значение для определения бредового состояния; если раньше можно было под названием mania grandiosa или другим аналогичным термином подразумевать помешательство с наличностью бреда величия, то в настоящее время такое обозначение совершенно неприемлемо, так как термин mania получил определенное значение и прилагается к определенному клиническому состоянию, а отнюдь не для обозначения душевного расстройства вообще и тем более для бредового состояния. Необходимо вытеснить эту терминологию, уже давно утратившую право на существование и сохранившую лишь историческое значение, заменяя ее правильными, научно целесообразными и современными обозначениями. Поэтому следует пользоваться терминами: бред величия, бред греховности, бред преследования, вовсе не прибегая к выражениям:, mania grandiosa или мания величия, мания преследования и др.

Из различных форм бреда особенное внимание привлекается, в смысле выяснения его психологического генеза, первичным систематизированным бредом, а именно, бредом отношения, преследования и другими его разновидностями. Много внимания изучению этого бреда посвятил Мagnan*), описывая его в качестве самостоятельной клинической формы под названием "Iе delire chronique a evolution systematique". Вполне понятным явлением представляется систематизация и стойкость этого бреда при сохранении больными ясного сознания и внешне правильного, хотя и болезненного, логического мышления; в связи с нарушением логического мышления по существу, в связи с извращенным истолкованием взаимоотношения окружающих событий между собою и отношения их к личности больного, развивается неправильное, ложное суждение о значении этих событий, и развивается бред суждения. Подробное выяснение развития и значения этого бреда и его разновидностей относится к частной патологии душевных болезней; сейчас же нас интересует возникновение т. наз. бреда отношения, а именно, почему больной приводит окружающие события в непосредственную связь с собственной личностью, на каком основании устанавливается им пассивное или активное взаимоотшение между внешними предметами и событиями и его личностью, которая оказывается в центре событий, с точки зрения здоровой логики никакого отношения к ней не имеющих (эгоцентризм).

Для объяснения рассматриваемого явления остроумная гипотеза предложена Westphаl'ем430)**); больные, обнаруживающие бред отношения и преследования, сознают неопределенное изменение собственной личности; если даже с душевно-здоровым человеком происходит какая-либо перемена, напр., он надевает новую форму, то у него является чувство, что все это знают, что все прохожие смотрят на него с особым вниманием и любопытством; больной, чувствующий, что с ним произошла какая-то перемена, думает, что все обращают на это внимание, что отношение людей к нему изменилось, сделавшись странным, особенным; больной распространяет и переносит изменение собственной личности на других; отсюда и возникают бредовые идеи и бред отношения и наблюдения (Beziehunge- und Beobaehtungswahn). Storring возражает против гипотезы Westphаl'я, утверждая, что в основе развития упомянутых бредовых идей лежит настроение подозрительности; в сущности, в этом допущении нет крупного расхождения с взглядом Westphal'я, также не исключающим эмоционального влияния в возникновении бреда отношения. Настроение подозрительности свойственно и здоровым людям, как эпизодическое явление, и имеет своим последствием соответствующее истолкование различных взаимоотношений; являясь в качестве болезненного, стойкого явления, вследствие болезни или болезненного обострения соответствующих черт патологического характера, это эмоциональное состояние наряду с болезненным изменением правильности логических сочетаний и ложится в основание возникновения и развития бреда отношения и предследования; эротическое или религиозное настроение сообщает другое направление содержанию и развитию бредовых идей, у сутяги бредовые идеи развиваются в зависимости от болезненно повышенного чувства правоты и справедливости, оскорбляемого по отношению к его личности. Несомненно, что содержание несознаваемой области душевной жизни оказывает весьма существенное влияние на характер и направление бредовых идей (Freud), особенно влиянием психологических комплексов (Jung), о которых говорилось подробнее в предшествующей главе.

Наши восприятия, представления и мысли окрашиваются в цвет нашего настроения; при хорошем настроении все кажется хорошим, а при плохом ничто не радует, все принимает неприятную, даже мрачную окраску; это психологическое правило всецело относится и к патологическим настроениям и аффектам, отличающимся большей силой и продолжительностью по сравнению с нормальными; вполне понятно поэтому, что у больного, переживающего приятные, стенические аффекты, испытывающего повышенное самочувствие и облегченное течение идей, могут развиваться бредовые идеи собственного могущества и величия, а у больного, переживающего аффект удручающей, тяжелой тоски, сопровождающийся замедленным течением ассоциативных процессов, возникают бредовые идеи противоположного свойства - идеи собственного ничтожества, самообвинения и греховности.  

В каких случаях какие формы бреда наблюдаются? Мы уже говорили, что первичный и вторичный характер бреда, его прочность и стойкость, связность и бессвязность и другие черты находятся в непосредственной зависимости от свойств патологического мышления и состояния душевной деятельности больного вообще; качество и количество поражения психических процессов определяется качеством и количеством болезненного процесса, поражающего центральную нервную систему, определяется свойством патогенных факторов, приводящих к болезни, и индивидуальными свойствами головного мозга, на который падает действие болезнетворной причины. Клинически мы встречаемся с различными формами бреда, являющимися более или менее характерными для различных заболеваний, вследствие чего целесообразнее рассмотреть их в связи с клиническими картинами этих заболеваний. Неправильно нередко высказываемое мнение, что клиническая форма болезни обусловливает характер бреда; наоборот, особенности бреда входят в число слагаемых клинической формы болезни, которая, как и самый бред, вызывается свойствами и особенностями болезнетворного начала.

Содержание бреда черпается из психического запаса больного, из источников несознаваемой и сознаваемой душевной жизни, из внешних впечатлений и из обстановки и событий внешнего мира вообще; как уже было сказано, на содержание бреда оказывают влияние психологические комплексы; оказывает также влияние уровень индивидуального умственного развития больного, степень его образования, запас сведений, которыми больной располагает, иногда отражается влияние профессии больного. Внешние события, различные изобретения и открытия существенно отражаются на содержании бреда больных, особенно, когда дело идет о систематизированном бреде. За последние годы в бреде больных часто встречались идеи, связанные с войной и военными событиями (говорили о прекращении войны, о способах ее успешного ведения, о преследовании неприятелем и т. д.), идеи, связанные с революционными событиями (партийные преследования и влияния, предложение больному ответственных постов); больные подвергаются действию рентгеновских лучей, при помощи которых читаются их мысли на расстоянии или иссушается их мозг и внутренности, их мысли подслушиваются посредством особых телефонов, на них влияют посредством внушения на расстоянии, влияют особой силой, исходящей от некоторых людей, сообщаются с ними посредством беспроволочного телеграфа и т. д.

Для обозначения особого происхождения разного рода влияний и сил, действию которых они подвергаются и для характеристики которых они не находят необходимых выражений в языке, больные нередко придумывают и изобретают новые термины, вводя в свою речь неологизмы; эти неологизмы специально ими изобретаются, иногда больные пользуются для этого слуховыми галлюцинациями; особенное богатство новых терминов встречается у параноиков, у душевно-больных изобретателей, которым представляется крайне важным делом наименовать соответствующим образом изобретенные ими приборы и машины.

Так, один из больных Кандинского*) находился под влиянием "токистов" (корпус тайных агентов), творивших над ним сбои "упражнения" и входивших с ним в "токистическую связь". Один из наших больных находился под влиянием "гипна", который он строго отличал от гипноза. Другой больной, доказывавший свое знатное происхождение, называл своих родителей "радетелями", желая этим обозначить, что это были только заботившиеся о нем с детства люди. Больной, обнаруживавший бредовую переоценку собственной личности, придумал для себя название "государственный кутек"; выражение "кутек" он производил от латинского глагола quatio, (трясу, колеблю, ударяю); "кутек" - человек, облеченный чрезвычайными полномочиями, проживающий всюду по всей России и заботящийся об охране трона от потрясений и колебаний; таких "кутьков" в России всего несколько человек; звание "кутька" наследственное, отец его был "императорским кутьком".

Чтобы показать, насколько склонны к неологизмам некоторые душевно-больные изобретатели, привожу небольшой отрывок из описания одного из бесчисленных изобретении больного К. "Ор'ентир Грамофонного Зеркала Stahlmars, изобретенного Василием Петровичем Стальгерцем. Оно изобретено перед Рождеством 1907 г. и назначается для Парижской выставки в интересах самостоятельного актива европейского гения в об'ективе грамофонной капитализации наций, народностей и Америки. Это зеркало реализирует фокус грамофонного спирита электричества, насколько они реальны в природе, т. е., в воздушных и атмосферических силах, фундаментирующих горизонтальный пояс небесного свода на геометрической планшафтике природы. Я. его изобрел в ориентировке и на интересе применения обратной законатуры зеркала, открытого мною года 3 назад, именно, действительности зеркал на обратной стороне в их об'ективах. В Фокусе зеркала, конечно, специально осуществляется его обратная законатура...." Это описание в целом занимает 80 страниц убористого почерка. Другие изобретения К. назывались, напр., грамофоид Юпитера, зеркаластр, электрическая эксвозочка, принтемпарм (особый письменный прибор, основанный на зрительном индифференциале ахролитного электричества), электрическое пенснэхо и др.; он написал "электрическую комедию" "Зеркало", также полную неологизмов. Все изобретения К. снабжены весьма сложными фантастическими рисунками.

Не всегда бред больными высказывается; бывают случаи, когда больные скрывают свои бредовые идеи; это возможно, однако, лишь при том условии, когда больные обладают ясным сознанием и могут владеть собою, в общем, скрывание бреда больными встречается не слишком часто, и чаще всего это наблюдается в тех случаях, когда больные, замечая, что высказывание бреда замедляет признание их здоровыми и выписку из лечебницы, остерегаются и перестают высказывать свои бредовые идеи. Больные диссимулируют свое заболевание.  Между тем, бредовые идеи во многих случаях имеют значение не только для выяснения клинической картины болезни, но, отражаясь на поведении больного и на его отношении к окружающим, нередко, подобно галлюцинациям, диктуя и направляя это отношение, приобретают также весьма существенное практическое значение. Бредовые идеи, особенно, связанные с аффектом тоски, могут приводить к покушениям на самоубийство, они могут иметь своим последствием нападения на окружающих, покушения на их жизнь и другие действия, вредные для окружающих; поэтому врач должен не только выяснить наличность бреда у больного, но должен стремиться всесторонне ознакомиться с содержанием и направлением бреда и тщательно следить за его течением и развитием, по сколько это возможно. В тех случаях, когда бред скрывается больными, обнаружению его помогают об'ективные признаки бреда, выражающиеся в особенностях поведения больного и отмечаемые при тщательном наблюдении за больным. К числу об'ективных признаков бреда относятся только что упоминавшиеся особенности речи больных, символизирующие патологические представления и понятия больных. Далее, об'ективное выражение бред находит в письме больных, которое не только содержит неологизмы, но и еще некоторые своеобразные особенности, как измененный почерк, подчеркивание слов и фраз, намеки и нелепости, различные символические выражения, непонятные слова, особое расположение письма - писание столбцами, в разных направлениях, разными чернилами, цветными карандашами; чаще всего письма больных, даже скрывающих свой бред, носят явно бредовое содержание; иногда больные прибегают к шифрованному письму. Рисунки и рукоделия больных, особенно рисунки, также отражают их бредовое мышление: символизация, различные непонятные изображения и пояснения составляют особенности этих рисунков; иногда больные дают целые серии рисунков, изображающих события их жизни и жизни окружающих, как она представляется в их бредовом миросозерцании. Рисунки могут быть и об'ективным доказательством галлюцинаций, переживаемых больными. Кроме указанных об'ективных признаков бреда, вообще все поведение больного может носить в большей или меньшей степени бредовой характер; так, больные избегают встречи с определенными лицами или группой лиц, напр., с врачами, которые, по мнению больного, являются виновниками его несчастий, избегают общения с окружающими их людьми, так как последние недостойны общения с ними, занимающими слишком высокое положение; один больной молчал около пятнадцати лет, так как он боялся открыть рот, чтобы в него не попала нечистая сила; больные обнаруживают поступки, указывающие на их бредовое нерасположение к определенным лицам, преследуют их и даже нападают на мнимых виновников их злоключений; один из наблюдавшихся мною больных сшил себе грандиозные сапоги, насыпал в них песку, одел их и неподвижно стоял на месте, - этим способом он предохранял себя от пагубного влияния земного магнетизма; другой больной ради этой же цели носил на груди железный крест. Для врача очень важно быть в курсе бредовых идей, настроений и связанных с ними поступков больных.

В прежнее время выделялись изолированные бредовые идеи, частичный бред при ясном сознании больных, обусловленный частичным помешательством; в настоящее время такое допущение представляется анахронизмом, но подробнее мы остановимся на этом ниже.

Приведем несколько примеров бреда, основываясь на письмах, дневниках больных и на беседах с ними.

Одним из профессоров-хирургов получено открытое письмо следующего содержания: я Л. В. С., извещаю г. профессора хирургии, что имея 36 лет, никогда не только раком матки, но даже обыкновенными женскими болезнями не страдала, а потому предупреждаю, во избежание недоразумения и уголовщины, никогда не делать уговоренных операций без очной ставки с больными; меня покушаются под хлороформом стащить из моей квартиры в изолированную лачугу, залить маточным ядом, привязав к кровати, и повторяя эту заливку по два раза в сутки, изготовить рак; когда опухоль от введения из'язвляющего яда будет готова для операции, под хлороформом окутать в меха, уложить в корзину, везти по железной дороге в клинику: шантажистка рекомендуется моей матерью, не приводя в сознание, отвозит в клинику, чтобы сделать насильственную операцию для маскировки гнусного преступления, затем через подкупленную сиделку, снабдив ее хлороформом, ввести под хлороформом фунтовую, пережеванную заранее сиделкой, массу мармелада, тяжелого песочного торта и проч. и таким образом убить меня через паралич кишек; достигнув таким образом цели, во время моего исчезновения похитить у меня на 15 тыс. банковых билетов, на проценты с которых я живу.

Это письмо является отрывком обширного систематизированного бреда с характером преследования; весьма возможно, что у больной имеются патологические ощущения со стороны органов малого таза, дающие содержание ее бредовым идеям. Своим письмом больная принимает меры, чтобы предупредить покушение на ее жизнь со стороны лиц, ее преследующих. Приведенное письмо живая страница из жизни душевно-больной, бред которой развился и сложился в определенную картину и которая начинает принимать меры самозащиты; место такой больной в лечебном заведении не только ради лечебных мероприятий, но и во избежание серьезных осложнений, к которым может повести дальнейшее ее поведение по отношению к лицам, которых она подозревает в задуманном на нее покушении.

Следующий пример показывает возникновение и развитие бреда отношения и преследования с самого его начала и основывается на продолжительном наблюдении больного и на отрывках из весьма тщательно и подробно веденного им дневника.

Больной Г., 21 года, математик, очень интересующийся своим предметом и обнаруживающий большие способности; начитанный и интеллигентный юноша, вдумчиво относящийся к своим ощущениям и переживаниям. У матери и у тетки с ее стороны было острое душевное расстройство; двоюродный дед со стороны матери неоднократно болел белой горячкой. Сам Г. был болезненным ребенком, инфекционные болезни сопровождались у него бредовыми явлениями; отличался нервностью, обнаруживал наклонность к лжи, был эгоистичен, нередко страдал бессонницей. Рахитичен, перенес брюшной тиф, часто простужался и болел инфлуэнцей, катарром желудка и кишек. Занимался в общем удовлетворительно, обнаруживая особые способности и любовь к математике. Последний год отбывал воинскую повинность, но затем по болезни был освобожден. Душевное заболевание Г. развивалось постепенно и незаметно для окружающих. В 1915 году он влюбился в одну барышню и хотел на ней жениться; однако, он не был даже знаком с предметом своей любви и начал тем не менее одолевать барышню письмами довольно странного содержания; несколько раз являлся в ее дом, чтобы познакомиться, но не заставал ее; родные барышни обратились к матери Г. с просьбой воздействовать на него и прекратить поток писем, которые оставались без ответа. Но еще в 1909 году мать обратила внимание на некоторые странности поведения сына: он жаловался, напр., что закрытая в его комнату дверь оказывается через некоторое время открытой, вещи - переложенными с места на место. В 1914 году он отказался сдавать экзамены, к которым подготовился, бросил занятия, а осенью 1914 года начал обвинять одного друга в похищении у него сочинения и заявил однажды родным, что одна особа, настроенная к нему враждебно, приняла лицо и вид его тетки и пришла в дом его матери. С мая 1915 года Г. стал замечать, что "мозги его портятся", что он плохо соображает, что в его голове беззвучно появляются мысли "чужого творчества", его умственные способности понижаются; в то же время он заметил, что окружающие относятся к нему особенно: мать и прислуга чаще, чем необходимо, проносят руки над его тарелкой, как бы желая насыпать туда ядовитого порошка, по ночам под его окном слышался шорох, как будто кто-то следил за ним, внезапно исчезла собака, которая своим лаем указывала присутствие кого-то около окна; он перестал пить кофе одновременно с матерью, начал следить за тем, что едят другие; однажды, когда он шел в парикмахерскую, кто-то выстрелил на улице, а в парикмахерскую вошел и тотчас вышел неизвестный господин, очевидно, "мое присутствие ему мешало"; когда Г. вышел из парикмахерской, против нее стояло два человека, которые тотчас же разошлись; встретил на улице прислугу, несмотря на то, что ее брат уверял, что она, живет в деревне, что показалось странным. С июля 1916 года больной перешел на растительную пищу, чтобы предупредить влияние "флюидов" животного мира на свой характер; дикари Индии имеют характер "диких" через "флюиды" тигрового мяса; через "флюиды" молока коровы человек может получить ее характер. Больной занят подготовкой материала для составления трактата № 1, направленного на изыскание "Мировых аксиом", следствиями из которых об'яснялись бы все явления жизни.

Приводим некоторые выдержки из дневника и воспоминаний Г., озаглавленного: "Факты из моей жизни".

15 апреля 1917 года. Вечером 13 декабря 1914 года в субботу вышел из дому и отправился в парикмахерскую; в этой парикмахерской я имею обыкновении стричься; моя траектория в этот день целиком совпадала с частями моих траэкторий. дней 3-го и 6-го декабря; когда я был в конце К-го переулка, помню, дул сильный противный ветер, мешавший идти; одно мгновение даже хотелось вернуться; (как будто совершалась работа напряжения рока, как я понял впоследствии). Когда я подходил к первому мосту, справа раздался выстрел; я остановился; две женщины тоже остановились; подождал и пошел дальше; на мосту встретил телеграфиста и спросил, слышал ли он выстрел; он ответил, что это, наверное, мальчишки из пугача стреляли по вороне. Пришел в парикмахерскую. Когда сидел перед зеркалом, то видел, как кто-то проходил мимо окна на улице и тотчас двинулся обратно справа налево. Когда я вышел из парикмахерской, то на противоположной стороне улицы стояли двое в военной форме; один, более высокого роста, тотчас пошел по М-му пер. в сторону, откуда я пришел; другой же пошел по противоположной стороне К-ой улицы налево: вследствие этого я тотчас же переменил намерение возвращаться домой тем же путем и тоже пошел по К-ой; скоро я перешел улицу и направился за одной из этих двух личностей; он остановился у освещенного окна какого-то дома, кажется, у магазина; я прошел мимо него и старался его запомнить; он был почти такого же роста, как я, офицер с погонами защитного цвета. Затем я другой дорогой вполне благополучно вернулся домой. (К этому описанию приложен подробный план местности, на котором обозначена парикмахерская, с расположенным в ней стулом и зеркалом, и изображен пунктиром и стрелками весь путь Г. из дома и домой)...

В феврале 1915 года я проснулся однажды среди ночи; слышал, как собака дворника "Каро" усиленно лаяла вблизи окна, моей комнаты. Через несколько дней я узнал, что она именно в эту ночь пропала. Наш дворник мне тогда рассказал, что как раз в эту ночь он дежурил на Н-ой улице; был сильный мороз; с ним была собака "Каро", он сжалился над ней и погнал ее домой, она отправилась, и больше он ее не видел; кратчайший проходимый путь с Н-ой ул. лежал вблизи нашей дачи. Помню, что дворник прибавил, что если бы кто-нибудь к нам пришел, то не затем, чтобы нас ограбить...

Кажется, около середины мая 1915 года я впервые заметил, что ко мне попадают мысли не моего творчества; в тот день с утра ко мне стали попадать чужие мысленные фразы, полные ужасной ругани; что это были не мои мысли, я решил потому, что до сих пор мой мыслительный аппарат никогда не выпускал подобных мыслей; кроме того, я всегда мог до некоторой степени влиять на общее содержание моих мыслей, насколько это позволяло в тот момент влияние внешнего мира, и затем я считал для себя возможным по своей воле оборвать в любой момент любую цепь мыслей; этих же мысленных фраз я не мог оборвать, пока они сами собой не кончались. (Аутохтонные идеи Wernicke). Несколько дней спустя я принял гипотезу, что это делалось с целью, чтобы никто не подумал, что чужие мысли, ко мне попадающие, являются мыслями моего творчества...

Однажды вечером в конце мая 1915 года, сидя за столом во время ужина, я обернулся через правое плечо и в тот момент видел, как прислуга махнула рукой; несколько времени спустя я обернулся через левое плечо и видел, как моя мать тоже махнула рукой; в обоих случаях, если бы у них в руках был в тот момент какой-нибудь порошок, то частицы его могли бы попасть в мою тарелку...

Очень часто по окончании мысленной фразы не моего творчества, ко мне попавшей, я не мог вспомнить последней собственной мысли, ею прерванной; помню, что несколько раз замечал, что при возникновении цепи мыслей не моего творчества существует в течение нескольких мгновений одновременно по две мысли, если в момент возникновения цепи мыслей не моего творчества у меня шла цепь мыслей моего творчества; затем обыкновенно цепь моих мыслей пропадала, и оставалась цепь мыслей не моего творчества...

20 апреля 1917 года. 7 декабря 1914 года, проходя мимо дома г-жи Б., заметил, что один человек в фуражке студента университета ходил вдоль улицы взад и вперед, почти перед домом Б.

Это же самое лицо присутствовало при следующем эпизоде в середине декабря 1914 года: условившись заранее, я встретил на Царскосельском вокзале в Петрограде г-жу Г. Она повела меня в зал I и II класса, и мы сели, где она считала наиболее удобный; некоторое время мы разговаривали о разных ничтожных вещах, а затем я ей передал деньги; очень скоро после этого она удалилась, а некоторое время спустя поднялось со своего места вышеописанное лицо, которое, как оказалось, сидело по близости и все время присутствовало*)...

6 февраля 1915 года купил английский учебник и начал изучать английский язык с целью переселиться из России, вследствие целого ряда удручающих выводов из гипотез, принятых мною тогда для объяснения действительности. Эти выводы были в общих чертах следующими: А., умственное развитие которой характеризуют ее слова, что математика есть нечто лишнее, вследствие моего правильного образа действий и нежелания принять участие в ее неблаговидных постушках, решила мне мстить; в результате Б. мне не сообщила, что моя переписка к ней не относится, г-же Г. потребовалось получать деньги при свидетелях, хотя в моем архиве имеется письмо, в котором она выражает признательность за мое согласие платить за ее уроки пения, и прочие несообразности. Так как близкое жительство относительно этой особы могло повлечь в будущем обилие неприятностей, к тому же могло выясниться удручающее недоразумение с письмом к Б., то я решил готовиться к переселению в другие края. Около того времени я начал справляться у знакомых, не видели ли они напечатанного произведения с моей подписью; вероятная справедливость последнего предположения все более и более увеличивалась**)...

22 апреля 1917 года. Когда однажды мы с братом приехали к г-же Г., то между прочим было следующее: она подошла к телефону, и было слышно, как она упоминала часто слово "князь"; то было в последний раз, когда я видел ее оболочку под видом ее оболочки ... 2 апреля 1915 года у нас днем был г. Б. Мы отправились с ним в библиотеку; дорогой мне казалось, что он перекладывал револьвер из кармана брюк в карман пальто. Когда я пересматривал книги, он скрылся; я тотчас же подошел к двери и очень громко сказал: "синьор, не глупите!" Он обернулся и вернулся; по его лицу я решил, что он был крайне смущен. Когда я запирал дверь, он с книгой удалился; помнится, что он тогда не попрощался.

5 мая 1917 года. Это было в тот день, когда происходил вышеописанный случай передачи мною денег г-же Г., при странном свидетеле; к вокзалу в П., когда я покупал билет, под'ехали сани, и из них вышел генерал и другой офицер; когда я сидел у окна вагона III кл., этот офицер прогуливался по платформе; он остановился против моего окна, долго стоял, потом пошел обратно; в Петрограде, когда я выходил из вагона на платформу, у соседнего вагона стоял этот офицер и все время на меня смотрел, когда я проходил мимо; на золотых погонах у него были пушки и был он небритым. Встретив г-жу Г., я взял с нее обещание, что если она узнает, что меня укокошили, то сообщит об этом г. Б., а также о том, что некое лицо является артиллеристом. Достойно внимания совпадение этих описанных странностей с фактом моей поездки для передачи денег г-же Г., при чем ранее предполагался для встречи другой день, но он был изменен этой особой за несколько дней, о чем она сообщила мне письменно... Далее Г. перечисляет несколько случайных встреч, имевших в его глазах особое значение.

Оригинальная подробность. Когда я видел г-жу Б. первый раз, отлично помню, что волосы у нее были не черные; во второй, третий и четвертый раз - черные. У г-жи А. во время моего знакомства с ней были волосы не черные, - когда же я встретил ее ехавшей на извозчике с г-жей Б. по Н-ой улице, у нее были черные волосы. (Иллюзорное восприятие).

18 мая 1917 года. 28 мая 1915 года, когда я одевался, мне сообщили, что к нам пришла тетя Е. Брат, сестры и моя мать уверяли, что это она; из своих наблюдений я нашел, что ее лицо и голос совсем как у тети Е. Я стал подбирать тех знакомых которым они были присущи, и нашел, что они свойственны личности г-жи Г..

В июне 1915 года к нам зашла одна знакомая с личностью, которая по уверению моих сестер и моей матери была тетею Е. Эта личность казалась мне более похожею на тетю Е., чем личность 28 мая; но этой личности были присущи свойства, отсутствующие у тети Е. и принадлежащие г. Б...

В конце сентября 1914 года я проснулся среди ночи; было очень жарко, и я открыл дверь из моей комнаты в столовую; затем я заснул; помню, что когда я на мгновение проснулся, на моей постели кто-то сидел; было как будто все освещено, слышал голос г-жи А., сказавшей: "исследуйте меня". На следующий день я решил, что когда я ночью просыпался, ко мне телепатически попала мысль г-жи А...

Однажды утром моя мать, придя в кухню, пронесла руку над приготовленной к варке моей посудиной с горохом, доставая полоскательную чашку. Вечером у меня, по-видимому, поднялась температура; на следующий день меня после вишневого супа (почти ежедневное мое кушанье) тошнило; в то утро у меня, против обыкновения, не было аппетита ...

Резюмируя свои переживания, Г. характеризует их следующим образом: 1) происходили события, которые до сих пор не происходили, или прежде в таких случаях происходившие события теперь происходили иначе; 2) эти события были сами по себе безвредными для моей оболочки; 3) причиною их являлась воля каких-то лиц, намеренно делавших неестественность; 4) обилие этих событий.

Кроме дневника и воспоминаний, Г. был занят составлением обширного математического сочинения, также носившего патологический характер, с множеством неологизмов; в этом сочинении он пытался подводить жизненные явления под "мировые" аксиомы; содержание этого весьма сложного трактата нельзя передать в кратком изложении.

Из приведенного примера видно, как постепенно возникают и развиваются бредовые идеи с характером бреда отношения; видно, как случайные, совершенно посторонние для больного события рассматриваются им в тесном соотношении с его личностью; видно, как развивается бред влияния и преследования; накапливая факты, связывая их между собою, больной пытается установить их взаимоотношение и отношение к собственной личности; болезненное мышление истолковывает и оценивает события, их значение и связь извращенным образом, в результате возникает развитие бредовой системы, в которой центральной фигурой является г-жа А., влияющая на больного и его преследующая. Бред главнейшим образом первичного происхождения. Отчетливо выступают аутохтонные идеи Wernicke. С первичными бредовыми идеями сочетаются, встречающиеся, однако, в небольшом количестве, вторичные бредовые идеи, проистекающие из иллюзий и гипнагогических галлюцинаций. Бред Г. нельзя признать развившимся в законченную бредовую систему, он находится в периоде развития, формирования, он, по выражению Балинского, еще не "выкристаллизовался", но он представляется тем интереснее и поучительнее, что хорошо освещает самое развитие бредовых идей и бредовой системы.

 

 

 

XXI. Идеи, привлекающие внимание преимущественно перед другими. Понятие о навязчивых идеях и влечениях
XXIII. Патологические расстройства чувственных процессов



Современная медицина:

Оглавление:

Обложка



Поиск по сайту:



Скачать медицинские книги
в формате DJVU

Цитата:

Критикуя Фейербаха, К. Маркс и Ф. Энгельс указывают, что он остается фактически во власти критикуемых им идей, говоря только о том, что люди нуждаются и всегда нуждались друг в друге, и хотя он выдвигает не отношение использования, а любви — религии, но не добирается до реального человека, так как «не знает иных человеческих отношений, кроме любви к дружбы, к тому же сильно идеализированных» и не дает критики реальных жизненных отношений.

Медликбез:

Народная медицина: чем лучше традиционной?
—•—
Как быстро справиться с простудой
—•—
Как вылечить почки народными средствами
—•—


Врач - философ; ведь нет большой разницы между мудростью и медициной.
Гиппократ


Медицинская классика