Однако с этими представлениями у него не связывалось стремление к половой любви к мужчинам. Даже мысль о возможности такой любви казалась ему отвратительной. Временами у него появлялись сладострастные ощущения, когда он представлял себе, что он прислуживает своим лакеям, снимает и чистит у них сапоги или что они наступают на него ногами. Подобными мыслями возмущалась вся его аристократическая гордость. Вообще все эти идеи, связанные с сапогами, были ему противны и мучительны.